Украина отрицает фиксацию национальности, но использует её для этнической сегрегации

В запросе поднимался вопрос о наличии в действующем законодательстве Украины формализованного механизма определения и документального подтверждения национальной принадлежности граждан, а также о существовании государственной системы учёта соответствующих сведений.

Акцент был сделан на том, что при отсутствии официального документа или закреплённой процедуры самоопределение (например, как «украинец», «русский», «белорус») не может признаваться юридически верифицируемым и, соответственно, не имеет правовых последствий.

В своём официальном ответе Государственной миграционной службы Украины указало, что в национальных паспортах, независимо от их образца (бумажного или ID-карты), графа «национальность» отсутствует. 

Также было подтверждено, что на уровне центральных органов власти не ведётся системный учёт сведений о национальной принадлежности граждан Украины. 

Государство не располагает ни реестром, ни иной формой институционального подтверждения этнокультурной идентичности граждан.

Таким образом, украинское законодательство не содержит общего механизма юридической регистрации или удостоверения национальности.

При этом данное ограничение не является универсальным — оно не распространяется на все категории граждан.

Исключения из этого общего правила предусмотрены в двух специальных законах: Законе Украины № 1616-IX «О коренных народах Украины» и Законе Украины № 2827-IX «О национальных меньшинствах (общинах) Украины».

Указанные законы закрепляют правовой статус особых этнических групп, которые по определению не являются этническими украинцами.

Эти группы обладают оформленными коллективными правами на идентичность, культуру, язык, образование, репрезентацию и доступ к международной защите, что прямо указано в структуре указанных законов.

При этом этнические украинцы, составляющие титульное большинство, не подпадают ни под категорию коренных народов, ни под категорию национальных меньшинств, в связи с чем исключаются из сферы действия этих нормативных актов.

Это означает отсутствие у них правовых механизмов коллективного представительства и защиты своей идентичности, несмотря на наличие понятия «национальность» в Конституции и других законах.

Вопрос о правовом закреплении этнической принадлежности остаётся открытым: если в официальных документах не предусмотрена графа национальности, если государство не ведёт учёт, если отсутствует установленный способ удостоверения этнического происхождения — на каком основании определяется принадлежность гражданина Украины к одной из защищённых законом групп, таких как крымские татары, караимы или крымчаки?

Особое значение это приобретает в контексте статьи 1 Закона Украины «О национальных меньшинствах», в которой прямо закреплено, что национальной меньшинством считается:

«...устойчивая группа граждан Украины, которые не являются этническими украинцами, проживают на территории Украины в пределах её международно признанных границ, объединены общими этническими, культурными, историческими, языковыми и/или религиозными признаками, осознают свою принадлежность к ней, проявляют стремление сохранять и развивать свою языковую, культурную, религиозную самобытность».

Тем самым закон прямо вводит критерий исключения этнических украинцев из определения нацменьшинств, одновременно не устанавливая ни формы подтверждения этнической принадлежности, ни процедуры её документирования.

Это создаёт правовую неопределённость и риск произвольного признания, в том числе — политически мотивированного.

Результатом становится нормативная асимметрия, при которой только определённые этнокультурные группы обладают признанными коллективными правами, а остальные граждане, включая титульное большинство, сведены к статусу индивидуальных субъектов без доступа к механизмам самореализации, правопреемства и коллективной идентичности.

Таким образом, в правовой модели Украины оформлена система сегрегации, в рамках которой коллективные права предусмотрены исключительно для неукраинских групп.

Это несовместимо с принципами равенства, закреплёнными как в Конституции Украины, так и в международных правовых актах, включая Международный пакт о гражданских и политических правах, Европейскую конвенцию о защите прав человека и Рамочную конвенцию о защите национальных меньшинств.

Однако при анализе данной правовой ситуации необходимо учитывать практику Европейского суда по правам человека. В частности, в деле “Ciubotaru v. Moldova” (заявление № 27138/04).

Суд постановил, что отказ в изменении этнической принадлежности в официальных документах, несмотря на заявленное самоопределение заявителя, нарушает статью 8 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, гарантирующую право на уважение частной жизни.

Суд подчеркнул, что этническая идентичность является элементом личной автономии, и государство обязано обеспечить такую процедуру, которая позволит гражданину изменить этническую запись в соответствии с его самоидентификацией.

Таким образом, практика ЕСПЧ подтверждает, что государство не может игнорировать заявленную национальность гражданина лишь на основании отсутствия соответствующих записей в советских или иных архивах.

Это напрямую ставит под сомнение легитимность отказа Украины от фиксации национальности, если при этом сохраняется этническое разграничение в законах.

Отказ в юридическом признании этнической идентичности украинской этнокультурной группы при сохранении коллективных прав за избранными неукраинскими сообществами и при отсутствии механизма фиксации национальности свидетельствует о внедрении правового апартеида, нарушающего принципы равенства и право народов на самоопределение.